[Дядя Гена]

Сегодня излюбленным занятием экономических экспертов является поиск признаков выхода мировой экономики из кризиса.Любые, самые малейшие, изменения в динамике мировых показателей, которые можно, пусть даже и с большой натяжкой, трактовать как положительные, пристально рассматриваются, детально анализируются, многократно «пережевываются» в СМИ.

Но при этом все пытаются избегать не то что постановки,- хотя бы упоминания фундаментальных проблем, связанных с этим кризисом. Ну, например, таких.

Что понимать под выходом экономики из кризиса? Прямо об этом говорится редко, но подразумевается обычно, что произойдет возврат к докризисной траектории развития. Как во всем мире, так и в каждой отдельной стране, кризисом затронутой.

Но ведь вроде бы уже каждому ясно, и все это признали, что докризисная траектория была связана с наличием в мировой экономике финансового пузыря. Так что же, речь идет о том, чтобы надуть этот пузырь снова?



Но ведь вроде бы все согласились, что пузыри – это плохо. Они обладают свойством лопаться в самый неподходящий момент и вызывать масштабные кризисы. О чем говорят лидеры государств на «восьмерках», «двадцатках» и прочих международных форумах? О необходимости более жестко контролировать финансовую систему. Осмелимся предположить, что речь идет о том, чтобы не допустить надувания нового пузыря. О том, чтобы обеспечить бескризисное развитие мировой экономики.

Но это означает, что возврата к прежней траектории развития не будет. Посткризисная траектория будет значительно ниже докризисной. Не будем обсуждать, насколько. У нас есть свои предположения, а остальные, как уже было сказано, этот вопрос стараются всячески обойти.

И это совершенно не случайно. Тому есть две причины, и обе имеют важное значение.



Первая заключается в следующем. Чтобы перейти к устойчивому развитию, необходимо полностью сдуть ранее сформировавшийся пузырь. В противном случае его остатки будут постоянно отравлять организм мировой экономики. Яд надо вывести полностью.

Но проблема заключается в том, что никто не знает, сколько этого яда накопилось на сегодняшний день. Очень может оказаться, что мировая экономика в значительной своей части состоит из яда, и если его вывести, от нее мало что останется.

Кроме того, совершенно непонятно, как этот яд распределен по различным частям организма. Где-то его больше, где-то меньше (говорить о том, что где-то его совсем нет, в условиях глобализации не приходится).

Так вот, для тех стран, где его больше, процедура выведения может оказаться слишком болезненной, и даже вызвать болевой шок с последующим отмиранием. А тогда не факт, что не пострадают дополнительно и те части организма, в которых яда изначально меньше. И тогда умрут все.

Вторая причина тесно связана с первой: это тот же самый фактор, только рассмотренный под другим углом зрения.

Если после кризиса экономика возвращается на докризисную траекторию, то образуются только те убытки, которые связаны исключительно с кризисным периодом. А вот если послекризисная траектория лежит ниже докризисной, тогда возникают убытки, на порядок (порядки) превышающие те, о которых мы говорили выше: убытки, связанные с разницей траекторий. И кто-то должен будет взять их на себя.

Все понимают, что это так, но признать факт – значит уже сейчас начать обсуждать вопрос о распределении этих убытков: между странами, между корпорациями, между секторами экономики, между социальными группами, наконец.

Понятно, что никто брать на себя убытки не хочет, а хочет переложить их на кого-то другого. На того, кто не имеет достаточной мощи для того, чтобы защитить себя от манипуляций. Во-первых, предпринимается попытка переложить убытки на низшие классы. Сегодня многие делают удивленные глаза, сталкиваясь якобы с парадоксом: мол, в экономике появились признаки оживления, а при этом безработица, например, продолжает расти.

Никакого парадокса здесь нет. Это взаимосвязанные вещи. Те признаки оживления (исключительно в финансовой сфере), которые сегодня наблюдаются, являются прямым следствием того, что простые работяги лишаются работы и средств к существованию. Эти средства и обеспечивают видимость улучшения на финансовых рынках. То, что при этом подрываются фундаментальные основы будущего экономического роста – это, в общем, многие понимают, но предпочитают не обращать внимания.



Во-вторых, убытки перекладываются на будущие поколения. Сегодня каждый родившийся в мире младенец сразу получает в приданое гигантский долг, по которому он так или иначе будет расплачиваться всю свою жизнь. А ведь бедолага даже и не подозревает об этом, и защитить ему себя нечем – ну разве что покричит – так ведь все младенцы кричат.

Впрочем, все это касается далеко не только младенцев. Линия раздела, пока еще нечеткая, пока еще очень изменчивая, пролегла между поколениями уже давно родившихся людей. То, что поколению двадцати-тридцатилетних придется платить за неспособность и нежелание сегодняшних лидеров решать проблемы мировой экономики – это уже очевидно. Да и что они могут возразить? В связи с низкой рождаемостью в предшествующие десятилетия их доля в общей численности избирателей невелика. Да и на выборы они ходят реже.

Следить за всеми этими манипуляциями экономических лидеров мира, конечно, забавно. Ловить их на лжи, разбирать их недомолвки и умолчания, смотреть на их бегающие глаза. Только вот из кризиса мы точно не выберемся.